ПТИЦЫ ЗДЕСЬ НЕ ЛЕТАЮТ
Поезд, как длинная артерия, пульсировал, вырываясь из объятий ночи. Утро тревожно нависало над рельсовой дорогой низкими тучами, набухшими тяжёлым осенним дождём. Пасмурно было уже со станции отправления, где в нулевой спецвагон, оцепленный отрядом охраны с автоматами и исходящими на хрип лающими собаками, грузили осуждённых малолеток.
Сышан лежал на второй полке, свернувшись клубочком. Сон к нему уже давно приходил только кошмарами. И лежать с открытыми глазами тоже было тяжко – в сотый раз прокручивалось всё, что было…. Из щелей окна сифонило так, что холод продирал до косточек. Сышан лёг ногами к окну и наблюдал за начинающим подниматься рассветом. Где-то там, далеко, сквозь ночь уже выглядывала полоска розового восхода. Где-то там, далеко, осталась мать. Она уже на суде стояла, как тень. Без слёз, с потерянным взглядом. И всё перебирала губами: — Прости, Сашенька, прости, Сашенька, …это я во всём виновата…
А когда грузили в поезд, Сышан не успел рассмотреть – была ли она на перроне. Автозак с осуждёнными подъехал почти вплотную к вагону. Крики стоящих где-то за оцеплением расслышать было нереально из-за лая собак. Движения по команде — в четыре действия. Первое – быстрая реакция на фамилию, ответ — осужденный, статья такая-то. Второе – прыжок с баулом из автозака. Третье — пробежка, «глазами в землю». Четвёртое – прыжок в амбразуру. Амбразурой называли дверной проём вагона. По вагону надзиратели гнали к твоей полке, и там можно было уже глянуть на окно с железной решеткой. Ещё в аквариуме – камере предварительного заключения – Сышан узнал много нового: и слов, и примет, и советов, которые теперь должны были стать частью его жизни. Первое, чему его научил добрый человек – постоянно держать при себе ложку и лезвие за щекой.
Чёрные тени на перроне, как чёрные птицы, сбившиеся в стаю, махали крыльями, кто-то отдалялся от стаи в сторону вагона, но развернувшийся к нему или к ней охранник с собакой давал понять – место определено здесь всем, каждому. Птицы здесь не летают. Подрезаны крылья. На ногах тяжёлые оковы жизни.
— Цирики* лютуют, — услышал Сышан откуда-то сверху, и только теперь увидел, что на третьих полках тоже разместили осужденных.
Он посмотрел на говорящего – худого невысокого парня лет пятнадцати.
— Чё зыришь, блатная рать*? Первая ходка на кичман*?
Сышану не хотелось ни с кем разговаривать. Он утвердительно кивнул на вопрос, завернулся поплотнее в фуфайку и отвернулся к стене.
— Э-э, Алёха, — Сышан почувствовал, как сверху его ткнули рукой в бок, — Если петухом не хочешь прописаться – спиной не вертухайся.
Сышан медленно повернулся на спину и посмотрел на висящего над ним с третьей полки худого:
— Я не Алёха…
— Чудик ты, Алёха! Алёхами всех товарисчей здесь погоняют. А не хочешь быть Алёхой, говори, когда спрашивают – как тебя?
Сышан помолчал и выдавил из себя:
— Сышан.
— О, клёвое погоняло! А я – Булик. Поди слышал…Вообще я из воровских, но здесь я как амбал для отмазки одного аристократа. Отмотаю лямку, откинусь и буду кандидатом в аристократы. Эй, Сышан, давай кублом* махнёмся…
— Бадяга, тише дыши, — послышалось сбоку.
— Ты чё басишь? На кого уши греешь? – наехал на бокового Булик.
Они сцепились, пока с нижней кто-то не шикнул, предупреждая:
— Цийк*! Шестая!*
Всю ночь в голове Сышана прокручивались все сто серий сериала о том, как он оказался здесь. Как с детства дома постоянно гудел батя. Как однажды Сышан первый раз ночевал в теплотрассе. Как попробовал первый раз, просто по любопытству, клей нюхать. Потом уже — всё, что под руку попадалось – и бензин, и дихлофос. А потом нюхал, чтобы голод в животе заглушить, а то и обиду, которая раздирала где-то внутри, выше сердца…Потом отец повесился, а перед этим мать избил до переломов рёбер. Мать кровью харкала, даже воду пить не могла. А потом первый раз пошёл на дело – срывали формовки с прохожих и сдавали блат-каину в бизнес. А потом захотелось велосипед. Захотел и украл. Условно дали. А в классе училась самая красивая девчонка – Снежана. И каждый вечер стал мечтать, как идёт он с ней под руку, а все вокруг рты поразевали. Сышан предложил ей дружить, а она на него так посмотрела гордо и презрительно, что не смог этого Сышан вынести. И задумал он покончить с этим раз и навсегда. Утром, как обычно, зашёл в класс, сжимая в кармане джагу. Все галдели перед уроком. Снежана стояла около своей парты и выкладывала из портфеля учебник и тетради. Сышан подошёл к Снежане и спросил:
— Так ты подумала?
— О чём подумала? – засмеялась Снежана
— Я тебе дружбу предлагал?
А она смеётся прямо в глаза и смотрит так свысока. Сышан вытащил нож… мягко входило лезвие один, другой, третий раз… А улыбка у неё так и осталась на лице…
Тело Снежаны повалилась на Сышана, и он обнял её…Потом увидел и услышал, что в классе все кричат, кто-то в углу зажался, кто-то в дверь ринулся. Сышан положил Снежану на пол…
— Теперь она только моя…
Он не стал убегать. Нож о штаны вытер и тут же рядом положил. И говорит, мол, всё равно ничего не будет, типа — несовершеннолетний…А Снежана лежит и сквозь него смотрит…
Сышан лежал на полке, кутался от холода и воспоминаний в фуфайку. Потом вспомнил, что уже в вагоне ему сунули маляву и он спрятал её за пазуху.
Он развернул свёрнутый в трубочку листок.
Незнакомым почерком были выведены корявые слова: «Вчера твою мать похоронили»…
Рассвет уже растянул серо-розовую пелену на полнеба.
— Мать любила сериалы…А что она ещё любила?…Меня-то уж точно не любила…- подумал Сышан.
Сегодня должна начаться сто первая серия сериала о жизни Сышана. Должна была начаться…
Сышан достал из-за щеки бритву, отвернулся к стене и полосонул по венам…
_________________________________________
Амбал для отмазки — берущий на себя преступление другого
Аристократ — вор, пользующийся авторитетом в воровской среде
Бадяга — пустой никчёмный разговор, болтовня
Басить — 1. пугать; 2. грубо разговаривать.
Баул — личные вещи осуждённого
Бизнес — торговля похищенными вещами
Блат-каин — скупщик и торговец краденым
Блатная рать — пересылаемые по этапу новички
Вертухаться – крутиться, поворачиваться
Гудеть – выпивать, дебоширить
Джага — нож
Кичман (кича) — тюрьма
Кубло — постель, место для ночлега
Лямка — срок наказания
Малява — письмо
Погоняло — прозвище
Откинуться – освободиться
Сифонить — дуть
Тише дыши — не откровенничай
Условно дали – осудили по статье «условно»
Уши греть — подслушивать
Формовка – шапка из норки или нутрии особого покроя
Цийк — сигнал об опасности
Цирик — охранник, надзиратель
Шестая! — опасность! (восклицание)