По работам художника Александра Макаренкова
 |  |  |
 |  |  |
Возможно ли постичь тайну творчества другого человека? Скорее, однозначное «нет». Потому могу описать лишь своё прикосновение к тому, что вижу, к тому, что ощущаю.
Творчество Александра Макаренкова как-то внезапно ворвалось в мою жизнь и добавило ей новые штрихи, оттенки, сродни далёким воспоминаниям деревенского детства, родительского дома со скрипучими половицами и холодной колодезной водой, которая каждое утро качала в цинковом ведре пустой ковшик. Вот-вот раздастся голос папы: — Доченька, вставай… И я поплетусь в сенки, чтобы зачерпнуть до кроёв холодной воды и… продолжить жизнь. Вот так черпаю, пью впечатления, щедро подаренные нам, видящим, художником Александром Макаренковым.
Его детство прошло на Смоленщине. Может, поэтому близость пахотной, разнотравной земли в его работах волнует и меня. Как утопающая в матовой паволоке леса часовенка в картине «Весна в Черноголовке» , которая почти сливается с окружающими её деревьями. Остроконечная крыша, увенчанная куполом и крестом православия — как тихая молитва среди суеты, не нарушающая ничего, потому и деревья смиренны, несмотря на колкость выпущенных веток, ожидающих листвы.
Или как здесь — сквозь сочные, пышащие материнскими плодами ветви («Монастырские яблоки»), мы видим монастырские купола, готовые принимать входящих, чтобы щедро раздавать плоды библейской мудрости. Такая тонкая параллель между яблоней и Словом Божьим уловима, и, постигая глубину этого сочетания, остаётся только лишь удивляться щедрости природы и щедрости православия, так изящно объединённых в работе Макаренкова. Но почему преобладает символизм в цвете? И здесь можно найти ответ: мир ещё не готов (зелен) для полного приятия совершенства.
В фрагменте работы «Сентябрь» явственно окончание праздника лета. Былые радости остались лишь напоминанием уже неяркого платья. Тяжёлый, опадающий под морщинами лба взгляд, жилистые, ещё пока сильные руки — это всё, что остаётся после лета, после пережитого, перед неизвестностью осени. И только прошуршавший над плечом лист легко, почти невзначай, вносит гармонию и умиротворение.
Александр очень часто обращается к элементам природы, будто черпая силу её. Сопоставляя, казалось бы, несопоставимое, он вытягивает гармоничные переборы в сочетании одного элемента с другим. Так происходит, когда автор хочет продлить, задержать мгновение.
Запечатлеть вечность стремились многие. В картине «Завтра они умрут» Макаренков смог передать период перехода одного состояния в другое. Суть вечности изложена в тонких линиях увядающего букета. А предназначалась ли ему другая жизнь…Наспех сорван, возможно и наспех подарен, и опущен в банку, в которой вчера ещё было молоко, напитавшее чью-то жизнь, для того лишь, чтобы не нарушать круговорот процессов природы. Но в картине не трагизм на первом плане, а предупреждение «что может случиться завтра», что будет завтра, если упустим «сегодня». Теневые штрихи заднего плана не поданы ровным слоем, подтверждая линию художника, проходящую через всё его творчество — борьбу с хаосом.
И в этой борьбе, художник как будто сам ищет путь, пройдя по которому, мы — обыватели, будем ограждены от падений. Путь — опыт человека, не нарушающего размеренное течение времени, опыт человека творящего. Об этом картина художника «Дорога из жёлтого кирпича».Выкладывая свой жизненный путь, каждый из нас задумывается — а каким он будет… Жёлтый цвет, выбранный мастером, придаёт описанному фантазийность, но материал кирпича как будто пригвождает эту фантазию — соединяя мечту и реалию жизни. Там, вдалеке, маленькая церковь, и видно извилок дороги, ведущий к ней. Пока ещё путь не пройден, но мы пойдём по этой дороге к небу, к вечности, к церкви, к Богу. Успокоение в поиске — жёлтым и зелёным цветом обозначены неспроста: вечность, и бессуетность.
Александр Макаренков, будучи человеком разносторонних интересов и воплощений, очень много путешествует. Это помогает ему не только реализовывать себя в работе с тяжёлой масленой каплей кисти или лёгкостью водянистой акварели, в мелке или карандаше, но и делать наброски в поэтическом и прозаическом слове, а так же в песне. И нельзя разграничить Макаренкова-художника и Макаренкова-поэта, дабы это разграничение как будто разделит его самого напополам. Поэтому каждую художественную работу хочется дополнить Словом мастера — Такие времена (сл и муз А.Макаренкова)
И это обогащается впечатлениями от поездок, запечатлённых вдохновенными выплесками на холсте. Свет работы «Карельские звоны» в её смысловой нагрузке — зеркальная чистота масленого пейзажа отражается в четырёх координатных планах: сверху донизу с отражением в водах реки, и с запада на восток — будто большая и малая земля окликают друг друга. Вот они — пе-ре-звоны. И только чайка, летящая низко-низко всё ещё пытается поймать свою тень. Умиротворение. Лёгкость. И — радость — есть на моей земле чистота.
Ещё одна работа, как следствие поездки на Алтай — «Банька топится». Образ русской бани всегда был сродни очищению не только тела, но и души. Образ бани в захолустье Алтая — это оставшиеся надежды на светлое и доброе в жизни. Банька в работе А.Макаренкова — маленький, еле заметный объект в центре картины, окружённый устрашающими зубцами ещё пока пышных, и пиками уже оголённых, дерев. Основная идея, просматриваемая в работе, — трепет к малому, нежному, окружённому холодом льдов, но уже тающих. Пресыщение синего небрежного, разбросанного мазками, цвета, как будто говорит о нарушившейся гармонии мира, надеждой на восстановление которой — маленькая точка — банька. «Банька топится» — она ещё топится.
Из реалии художник помещает нас в зону перцепции, зону творческой фантазии, подобно тому, как приходит к нам сказка и приносит её Сказочник. Он приходит непременно ночью («Возвращение Сказочника»), чтобы усладить сон. И не полнолуние будет тому причиной, а просто Возвращение. Ведь добро всегда возвращается. И ночной фонарь отвесит Ему поклон, и загорятся красным отсветом окна, ждущие сказку. Город, и даже целая планета всегда ждёт Возвращения Сказочника, подаренного нам кистью Александра Макаренкова.
Многое можно вынести, как ценный подарок, из картин Александра. И каждая работа будет переливаться новыми гранями впечатлений, потому что сам художник богат ими. И в этом богатстве — корни его принадлежности к русской земле, его образ жизни, его окружение. Но из множества жизней он выберет одну, как в картине «Формула яйца»— пока ещё не готовый к абсолютному высвобождению, но уже вобравший в себя весь вековой опыт. Он ещё полностью не раскрыл самого себя, но для Него уже уготована судьба. И под зорким оком, ведомый, Он будет прорастать, набираться сил, цвести и давать плоды жизни.
Мы видим состоявшуюся личность, талантливую во всех искусствах. И, как любой творческий жанр требует внимания, доосмысления слушателем, зрителем, хочется и мне донести вам своё удивление человеком Александром Макаренковым.