Песня является синтетическим видом искусства. В ней единое целое составляют музыка и текст. Текст, при этом, не всегда можно назвать поэзией. Как, впрочем, и музыку не всегда можно представить сложенной по законам музыкальных жанров.
Но, тем не менее, песня всё прочнее занимает свои позиции и ей находится оценка во всех слоях населения. Вся человеческая жизнь окунулась в песню. Среди самых жизненных песен — песни о самой жизни, её воспевания. Но пафосность, присущая этим песням, накладывает свои отпечатки: такую песню не просто «не задушишь, не убьёшь», она, как ориентир жизни — указует и направляет, иногда даже соответствует линии государственного назначения.
Комплексный подход к песне не ограничивается стихотворной частью или — отдельно — музыкальной. Только системное восприятие песни в целом может привести к полному анализу её для дальнейшего расщепления песен по жанровым особенностям.
Как же определить это целое?
Если обратиться к самым первым песням, то мы увидим яркую особенность — песни не сочинялись, не придумывались, они просто вытекали из необходимости напеть слова. (Порой это даже были не слова, а слого-звуки, сочетающиеся между собой идеально, но не несущие глубокой информативности).
Значит, всё придуманное мы можем отграничить от непридуманного, и у нас уже появятся две первых категории. Условно назовём их — категории «А» и «Б». Итак, к категории «А» отнесём «чистые», непридуманные песни, песни, появившиеся «потому что»; к категории «Б» — песни, появившееся «для чего-то».
Естественное желание напеть слова исходит из потребности. И, если песня — колыбельная, в ней не может естественно слушаться бравурная мелодия, которая будет кстати восхвалениям подвигов. Что касается естества текстовой структуры — то навряд ли (мы говорим о песнях со славянскими корнями) та же колыбельная будет иметь в своей словесной подаче широкое использование шипящих звуков. Мягкость сонорных здесь будет более уместна.
И опять выводы. Значит, второе деление: звуковое соответствие слов и музыки песни. Группа «А-1» (мягкость, сонорность текстов и музыки). Группа «Б-1» (бравурные мелодии и тексты с активным использованием шипящих звуков).
Слова и музыка — рука об руку несут поле информации. И если песня не «попала» в тебя, значит, ты мог услышать разночтение между музыкой и словом. Но только в том случае другой человек тоже воспримет это явление подобно тебе, если у вас идёт совпадение по многим критериям оценки: образование, опыт, умение анализировать. Все остальные восприятия песен находятся на шкале «нравится — не нравится». Но мы же сейчас не об этом!
Куплетность формы песни стоит в параллели цикличности музыкальных предложений. Гармонизм мелодийного ряда редко выходит в песне за рамки «тоника -субдоминанта — доминанта». Но чем сложнее сюжет (или текстовый пласт) тем больше идёт отхода в кадансы и параллелизмы в тональностях.
Если же речь идёт о песне, в которой слова принадлежат одному автору, а музыка — другому — представьте, насколько гармоничными должны прозвучать друг по отношению к другу эти две составляющие. Ответственности на авторе музыки, возможно, больше — именно он должен подчеркнуть главное в словах и не усугубить сложностью музыкальных фраз, дабы не «затмить» текст.
Многие современные самодеятельные авторы песен, считая, что этот жанр лёгок, а значит, доступен и без специальных знаний — заблуждаются. Ведь, надо в таком случае иметь эстетическое чутьё к слову и звуку. А возможно ли обладать этим, не прикасаясь к законам и традициям жанрового многообразия? Отсюда — чреватость плагиата. Человек, возможно, единожды, услышавший и восхитившийся музыкой Чайковского, может незаметно для себя наложить оттенки музыкальных фраз знаменитых произведений на свои тексты, из-за ограниченности музыкальных знаний, даже не предполагая, что это «не его сюжет». Но обработка улавливается обывателем, как нечто проникновенное и он начинает безоговорочно «верить» и другим песням этого автора. Скрытый плагиат характерен для множества песен самодеятельных авторов. И очень становится грустно, когда это объясняется дилетантской фразой: — Нот-то всего семь…
Музыкальное ограничение идёт только от нежелания искать и находить. Ведь и музыка и текст к ней — это формулы, в которые вкладывается множество составляющих и незнания не освобождают от ответственности за результат.
Затронем ещё одну сторону песни — эмоциональную. Эмоциональное, чувственное принадлежит песням надуманного содержания категории «Б». Но касается это в большей степени содержания текста. Любовные переживания здесь выражены ярче всех остальных чувств. Рассматривая музыкальное воздействие, мы попадаем в поле психологии. Психологическое воздействие оказывают формулы слов в сочетании с умиротворяющим или однотонным нагнетающим ритмическим рисунком песен. Это более свойственно песням духовного назначения и року.
Странно, но именно здесь возникает возрастное деление песни. Если в юности бурлит кровь, хочется преобразований себя и всего мира — напрашиваются рвущиеся интонации, стремящиеся к бурному проявлению своего «Я», не поэтому ли молодёжи ближе настроения рока или развлечения в попсовых потоках, в желании самовыразиться эдак — не похоже, но с апломбом и вызовом всему миру…Кто-то в этом состоянии «застревает» надолго, иногда на всю жизнь, навешав на себя амулеты, возведя себе кумиров, призывавших к этому странному поведению, но в понимании большинства — к свободе, нирване.
Степенность проявления чувств и их нежно-эмоциональное преподнесение — более свойственно взрослеющему человеку, начавшему поиск многогранности мира и отсюда обращение к природе, к определению своей роли, как частицы миросозидания (ролевые песни, песни для театров, романсы, песни о природе).
Духовное же требует мировоззренческой основательности и знаний — что приходит лишь со зрелостью. Чем это не ступени взросления в музыкальном пространстве? Но это уже менее подвержено массовости.
Песня должна исполнять своё эстетическое, художественное предназначение. Она должна воспитывать лучшие качества человека, не захламлять его образ жизни, а обогащать, не призывать к насилию, а будоражить добрые помыслы. Должна… — Я никому ничего не должен! — ответит современник. И канет в лету всё чистое, что есть в жизни, останутся эгоизм, отвращение друг к другу, и войны.