Кто я? Из чего я? Что такое «я»? Моё ли это «я»?…
— Не знаю…
Любые вопросы, адресованные мне, ставят в тупик. Подобно вагонам поезда, которые шли-шли по какому-то своему маршруту, и вдруг диспетчер сообщает: — Приехали!
Знаю о себе точно одно – точка отсчёта пошла, по максимуму, от момента сотворения планеты, где я песчинкой лежала в объятиях её, а по минимуму – от встречи мамы и папы. А то из чего я состою – только по максимуму – из памяти, из вчера-сегодня и завтра.
В семье я родилась шестой. «Комолым поскрёбышем, отхончиком*» — как говорили алтайские сродичи. Мама и отец, которым было почти по полтиннику, как-то и не ждали меня. Хотя…папа надеялся, что родится-таки сын. Но — снова девка. Сестре передо мной уже исполнилось одиннадцать. Я воспринимала сестёр, как мамок. Самая старшая – Люба рассказывала позже, как ей приходилось гулять со мной, а она стыдилась, всё переживала – вдруг подумают, что это она родила. А когда сестра Вера выходила замуж, я – десятилетняя шкетка – смотрела на неё и думала: — Какая же она старуха!
Папа играл почти на всех музыкальных инструментах, кроме скрипки и контрабаса. Наверное, потому что у нас их не было в доме. А мне уже с самого непомнящего возраста «ставили пальцы» на фортепиано. До сих пор отзывается в характере долбёжка безымянным пальцем: — В одну точку! В одну точку!
В то время я и не осознавала, что была самым счастливым ребёнком на Земле.
Детство моё состояло много из чего. Из музыки, постоянно крутящейся в голове (и я думала, что у всех так!). Из большой – во всю стену – карты, по которой можно было часами елозить взглядом, запоминая неимоверное количество городов, рек, и потом играть в городки с подружками, щеголяя названиями на букву «Ы» или «Ё»… А ещё составными детства были: гимнастические брусья (от которых горели ладони и ныла спина), наши детские спектакли с сочинёнными мною стишками, и – воскресенья.
А по воскресеньям у нас с утра пахло оладушками и блинами. «Счастье приходило по воскресеньям» — так позже я назвала один из своих рассказов. Мама возилась с утра у плиты, соседки ей помогали, а папа был королём. Он играл, пел – соседки плакали и подпевали…
А потом началась жизнь.
Появились оттенки между чёрным и белым в поступках. Появился взгляд – не всегда добрый, но в нём – мои калмыцкие скулы, алтайский говор, хитрый прищур, и любовь к жизни.
Жизнь, как выяснилось, начинают любить после того, когда её оказывается меньше, чем могло бы быть.
И, может быть, поэтому я начала с нею переписку. Я рассказываю ей о том, о чём не могу молчать. О ней же самой. А она молчит.
…когда-то в юности я прочла у Цветаевой в повести «Мой Пушкин» о первой любви, о том, как «он говорил много-много, а она молчала…». Вот и у меня – моя первая и последняя любовь к жизни такая: я говорю-говорю, а она молчит.
Ну, и совсем документально: родилась в городе Серебрянск Восточного Казахстана в 1964 году. Филолог по образованию. Закончила Усть-Каменогорский педагогический институт. Работала в школе учителем, завучем по воспитательной работе, референтом горадминистрации по делам молодёжи, журналистом телевидения.
Публикации с 1989 года в казахстанских журналах «Простор», «Литературная Алма-Ата», «Нива», «Шыгыс-Восток» — это Казахстан, «Литературная учёба» — Москва, Россия.
Интернет-журналы — «Русский Пионер», «Эрфольг».
В 2012 году стала победителем литературного конкурса им.А.Шиллера (Германия), Интернет-конкурса им.В.Грушина в номинации «Малая проза», Дипломантом Всесоюзного фестиваля им. Валерия Грушина.
*Комолый поскрёбыш, отхончик – алтайский диалект, в значении «младший ребёнок в семье»